Николай торопился на бал к Сатане,
а попал почему-то к Светлане.
На столе он заметил пакет каберне
и пунцовую розу в стакане.
У окошка стояло ведро оливье,
было видно хоздвор, эстакаду,
и весёлые девушки в нижнем белье
без мужчин танцевали ламбаду.
А Светлана была деликатна, нежна,
с серебристой ухоженной кожей.
Николай сомневался: она – Сатана?
Не она? Да кажись, непохоже.
Как, однако, превратны слова, имена,
не понять, где одно, где другое.
Вроде едешь на улицу Карамзина,
а укатишь к чертям в Бологое.
А душа Николая, как вьюга, пьяна,
накладает себе винегрету.
И никак не дождётся его Сатана
и копытом стучит по паркету.
на Строителей я бы помчался сейчас -
эй, залетные! ну-ка, не рыскай,
пристяжная! - готов умереть, волочас’
за красавицей Барбарой Брыльской.
Ипполит, сатана, обыватель, брюзжа
непрестанно, подавится кушем
в лисьей шапке - зарежу его без ножа,
потерев ему спинку под душем.
и пускай заливная не так хороша -
отрывают от рыбы тетради,
придираться не стану... гуляет душа
после бани - в Москве, в Ленинграде.
что с того, что собой неказист, невысок,
что спустился из горных аулов?
.....
открываю закладку с журналом, в висок -
караул! караул! - Караулов.
отсюда