Вечные жалобы наших писателей на пренебрежение, в коем оставляем мы русские книги, похожи
на жалобы русских торговок, негодующих на то, что мы шляпки наши покупаем у
Сихлера и не довольствуемся произведениями костромских модисток.
на жалобы русских торговок, негодующих на то, что мы шляпки наши покупаем у
Сихлера и не довольствуемся произведениями костромских модисток.
Эволюция чтения m-lle Полины из "Рославлева":
1. Французский XVIII век:
Она сказывала мне, что с трудом разбирала русскую печать, и, вероятно, ничего по-русски не читала, не исключая и стишков, поднесенных ей московскими стихотворцами.2. Война двенадцатого года. Одолев русскую печать, Полина читает газеты и полицейские объявления гр. Растопчина. Она находит их слог верхом неприличия, но предпочитает их французским романам:
Полина занималась одною политикою, ничего не читала, кроме газет, растопчинских афишек, и не открывала ни одной книги.И, наконец, пылкая Полина обновляет чепец журнала "Сын Отечества":
О, мне можно гордиться именем россиянки! Вселенная изумится великой жертве! Теперь и падение наше мне не страшно, честь наша спасена; никогда Европа не осмелится уже бороться с народом, который рубит сам себе руки...и незамедлительно попадает в пропагандистскую ловушку, расставленную патриотически настроенными литераторами:
Тургенев, Воейков, Греч и другие собирались вместе после выхода неприятеля из Москвы и начали выдумывать эти анекдоты в Московской и Смоленской губернии, на обратном пути неприятеля. Так распространился рассказ о русском Сцеволе... ( отсюда )
Дело вкуса, но в шляпке от Сихлера Полина сто крат милей.
