С точки зрения вкуса, стиля и прочих материй, которые лучше бы оставить профессионалам (не дождутся. если у нас отнимут литературу, что же останется?), удивляет та разность потенциалов, которая приложена к пластинам вставных глав и основного повествования. Последнее выдержано в иронически-благодушных тонах, в первых Диккенс без меры драматичен и выступает в качестве проповедника, моралиста - со всеми вытекающими стилистическими последствиями. Автор, как демон Максвелла, раскачавший две стихии по разные стороны перегородки, переоценил ее прочность. Тонкий слой диэлектрика между пластинами не учитывает энтропии, понимаемой как воля искусственно разъятого к воссоединению, к перемешиванию в пропорциях, присущих реальной жизни. Читатель, вкус которого подвергается серьезному испытанию, ощущает непреодолимое желание содействовать силам энтропии, вдребезги разнести несущую конструкцию, перегородку между вставными главами и основным повествованием. Результат мысленного эксперимента предсказуем: пробой диэлектрика приведет к тому, что жизнь восстановлена не будет, литература же останется лежать в руинах.
Сказанное выше никак не ставит под сомнение способность автора воспринимать вещи as is. Достаточно вспомнить финал знаменитой главы о выборах в Интенсуилле:
Небольшая группа избирателей воздерживалась от участия в избирательной кампании до самого последнего момента. Это были расчетливые и рассудительные люди, все еще не убежденные доводами ни одной из партий, хотя они и совещались часто с обеими. За час до конца подачи голосов мистер Перкер стал домогаться чести приватного свидания с этими людьми, понятливыми, благородными; согласие на свидание было дано. Доводы мистера Перкера были кратки, но убедительны. Эти люди отправились к месту подачи голосов всей группой; а когда избиратели оттуда выбрались, почтенный Сэмюел Сламки из Сламки-Холла оказался выбранным. ( отсюда )Не доказывает ли завуалированность этого вкрапления реальности то, что автор понимал, насколько губительна она для его литературы?
В рецепте снадобья, которым послужили "Посмертные записки", наиболее выраженным терапевтическим эффектом обладает отсутствие бычьих амбиций, легко просматривающихся в текстах +/-современных ему французских авторов, исключая Флобера (?). Неважно, были ли они на самом деле...
И потому, заболей я, к примеру, свинкой, перечитаю "Крошку Доррит".
