synthesizer описывает сценку на рынке: браня мужа за нерадивость, продавщица-узбечка переходит на русский.Забавно. А мы, ссорясь с бывшей, переходили на английский, уводя ситуацию в другую социальную модель и тем самым придавая ей налет театральности. Бранные слова в английском имеют другой вес, вместо обмена тяжелыми ударами получалась дуэль на булавках, в худшем случае - на подушках. Очевидна и обратная связь: язык и разработанные сценарии (напр., семейная ссора) - это что-то вроде цирковай лонжи, короткого дисциплинирующего собачьего поводка, который не позволяет переходить известные пределы. Поди, в английских заготовках и языковом инструментарии существуют и орудия тяжелого калибра, способы изощренного унижения собеседника - ведь эмоциональный спектр у всех один. Но этим арсеналом мы не владели.
Русский крупнозернистый дымный порох, кажется, приспособлен для этого лучше других языков. Затянувшееся рабство способствовало разработке способов унижения достоинства, и это наследие останется с нами еще надолго.
Вернусь к сценке, описанной
synthesizer-ом. Ничего удивительного, что, бранясь с мужем, женщина, воспитанная в патриархальном укладе, в исламском духе, переходит на русский, right? 