В Чернигове мы ночевали в какой-то гостинице. Утром, войдя в залу, я увидел в соседней, буфетной комнате шагавшего вдоль стойки молодого человека, которого, по месту прогулки и по костюму, принял за полового. Наряд был очень непредставительный: желтые, нанковые*, небрежно надетые шаровары и русская цветная, измятая рубаха, подвязанная вытертым черным шейным платком; курчавые, довольно длинные и густые волосы развевались в беспорядке. Вдруг эта личность быстро подходит ко мне с вопросом: «Вы из Царскосельского лицея?» На мне еще был казенный сюртук [Петербургского университетского пансиона], по форме одинаковый с лицейским.Сверчок, побитый саранчой...
Сочтя любопытство полового неуместным и не желая завязывать разговор, я отвечал довольно сухо.
— А! Так вы были вместе с моим братом, — возразил собеседник.
Это меня озадачило, и я уже вежливо просил его назвать мне свою фамилию.
— Я — Пушкин.
----
*Нанка, хлопчатобумажная ткань; китайская Н. из хлопка Nan-King славится добротою и прочностью; [...] цвет Н. буровато-желтый до дикого; Н. идет на подкладку и на белье. (Брокгауз&Эфрон)
P.S. Несносный Фасмер не подтверждает, что 'нанка' и 'изнанка' - однокоренные (изнаґнка: от наниґк, наґниц, наґничь "ниц, вниз лицом", наниґчка, наниґчье "изнанка", яросл., тверск.).
Но суть не в этимологии - в энтомологии.
